Зачем скажи Начальнег Мира
Твой ладен курицца бин серой?
Кто Бени, Фици, Ары пира?
Они тваи акционеры?
Зачем ты так нипабедимо
Керзою чавкаиш в ацтои?
Каму кадиш в тумани виннам
Под купалами Главмосстройа?
Ты щаслеф. Ветир мньот валосья,
Литит салома тибе ф морду.
Но биригис. Твой след ф навози
Уж уведал Начальнег Морга.
Empire "V". НАЧАЛЬНЕГ МИРА. Виктор Пелевин
Питерский историк и правозащитник Александр Валерьевич Скобов, правильно отметив острый кризис левого либерализма, выразил надежду, что выход из оного лежит на путях леворадикальных рецептов.
Для анализа этого предложения необходимо, прежде всего, учесть ряд очень важных обстоятельств. И я извиняюсь за многочисленные повторы своих тезисов из предыдущих своих текстов.
Первое. Всё генеральное развитие западной цивилизации, включая и Россию, и другие дочерние европейские культуры, последние века идёт в направлении справа налево (в привычных терминах) – так, что "левым" можно считать направлением вектора социальной эволюции, а "правым" – волны периодического возвращения к базовым принципам Нового времени и глубже – в сторону архаизации.
Второе. В то время, когда Запад, завершивший фазовый переход от феодально-католической ("августианской" – от Блаженного Августина) стадии к стадии евангелическо-либеральной ("веберовской"), уже полвека как продвигается к следующей – четвёртой – гуманно-демократической (условно "маркузианской") реформации [первая – это "хаммурапийская" – переход догосудаственной и протогосударственной архаики к "агро-грамотному", жреческому, раннегосударственному социуму], Россия отстаёт на такт: для неё буржуазно-демократические преобразования ещё впереди.
Третье. На современном Западе главная идейно-политическая схватка идёт между правым и левым либерализмом. Предмет схватки – соревнование социокультурных моделей, лучше всего подходящих для формирования Западом матрицы гипотетической общепланетарной цивилизации. Ранее фронт проходил последовательно между: либерализмом и феодализмом; либерализмом и социализмом; либерализмом и большевизмом; либерализмом и нацизмом; либерализмом и коммунизмом и одновременно – между либерализмом и левым социализмом... Обратное движение социального маятника после крайнего для Запада полевения конца 60-х и деградация исторического коммунизма привело к тому, что фронт сместился сперва к разрыву между правым и левым либерализмом, а сейчас и между либерализмом и правым популизмом.
Четвёртое. Крах массовых западных коммунистических партий привел к тому, что их социальная функция разделилась: экономический популизм и критика истеблишмента с внесистемных позиций достались правым радикалам, а пацифизм, "интернационализм" (солидарность с населением стран-лузеров), антирыночность – левым антисистемным радикалам. Век назад социал-демократы называли антисемитизм "социализмом для дураков". Теперь "социализмом дураков" стала исламофобия.
Пятое. Необходимо вспомнить, что где-то 12 декад назад западное социалистическое движение разделилось на тех, кто считал, что цель последователей Маркса – уничтожить социальную несправедливость, и тех, кто считал, что всё население западных стран, в первую очередь, бедняки и наёмные работники, также должны стать бенефициарами [благоприобретателями] буржуазного прогресса и колониальной политики (а значит – не мешать им, а стараться гуманизировать). В итоге – вторые вошли в истеблишмент, а первые, сперва маргинализировались, но потом стали основой коммунистической (левототалитарной) оппозиции на Западе.
Отдельным изводом этой темы стало появление доктрины о "нациях-пролетариях", которые должны консолидировано выступать против "наций-плутократов" (собственно – это основа "муссолинизма").
Шестое. Западный бюрократический истеблишмент, в своей борьбе с независимым бизнесом, точно также взял в качестве свой официальной идеологии принципы "Мая 1968", как сталинизм принципы "Октября 1917", а путинизм – "Августа 1991".
И учитывая всё это, давайте разберёмся, можно ли вылечить болезни западного леволиберализма левым радикализмом.
У леволиберализма и леворадикализма есть как бы общая платформа – гуманистическое измерение наследия "Июля 1789". Когда в 60-х демографическую и социальную структуру (надо было заполнить кластер "омег") Западной Европы заполняли "оргнабором" турок, курдов и югославов (в ФРГ), алжирцев (во Франции), пакистанцев (в Англии) – это спокойно называли именно завозом дешёвой и старательной рабсилы. В СССР это называли "лимита". Через полвека то же самое именуют великой гуманистической миссией помощи беженцам и бесконечно крутят по телевидению кадры с мёртвым сирийским ребёнком на берегу. С одним из двух или трёх тысяч детей и подростков, которые утонули или умерли от истощения в многотысячной массе погибших беженцев... Однако, когда южная Европа, быстро вспоминая свои навыки, окуклилась колючей проволокой, а десятки тысяч беженцев оказались в греческой ловушке (пусть отрабатывают кредиты, бездельники), душераздирающие кадры мгновенно исчезли...
Недовольство политикой этой социально-демографической коррекции и вызывало подъём ксенофобоско-популистской волны. Но приход к власти левых "радикал-гуманистов", вообще готовых снять барьеры вокруг "крепости Европа" (если вдруг такое чудо произойдёт) следующим тактом вознесёт уже совершенно фашизоидные силы.
Левые будут получать поддержку своих мер против финансового капитала – ровно до той степени, пока не начнётся цепочка банкротств банков. Тогда любая власть будет сметена как в Аргентине зимой 2001-2 годов...
Вся критика леволибералов направлено только на те аспекты их политики, где они проявляют левизну. Критика Обамы за относительно левую реформу здравоохранения была куда жёстче, чем за полицейскую стрельбу по афроамериканцам. И урок левым реформаторам – именно те группы населения, для которых Обама и супруги Клинтон больше всего старались, выборы Хиллари и проигнорировали. И не из зловредности: программа "вэлфер-стейт" ("пособиераздавательного государства") объективно превращает получателей пособий в презирающих себя маргиналов, которые не регистрируются избирателями...
Можно сказать, что когда полвека назад советники покойного Джона Кеннеди разработали для сменившего его Линдона Джонсона идею "Великого общества" (т.е. патерналистско-социального государства), они заблокировали появление в Америке массовой политической силы социал-демократической направленности.
Причина кризиса леволиберализма не только во всё разрастающейся бюрократии – и государства, и неправительственных организаций (НПО), но и феерический рост отчуждения человека от общества, а общества – от политики и госаппарата. А ведь именно преодоление отчуждение было первоцелью марксизма! Леволиберализм не просто потакает мозаичности социума, но выращивает породу "профессиональных" представителей социальных групп, именуемых "меньшинствами" (это – все, кроме белых совершеннолетних гетеросексуальных мужчин-протестантов).
Как положено, массовое сознание убегает от действительности в "светлое прошлое", т.е. на два поколения назад, "к дедам". В России – к вымышленному Сталину, а в Америке – к вымышленному Эйзенхауэру.
Посмотрим, что может сделать леворадикальная власть. Расширение прямой демократии разрушает всю концепцию власти-педагога. Но прямая демократия немедленно отменит смешанное образование, жёстко расфасовав школьников по социальным стратам. Полиция вновь обретёт возможность безвозбранно отстреливать криминогенный элемент и применять физвоздействие к представителям социальных низов при дознании. Необходимо понять, что на Западе большинство – это низший средний класс – наиболее подверженная истерическим реакциям на усложнение жизни, медийновнушаемая и консервативная часть социума. Разумеется, общая волна цивилизационной трансформации несёт его к левым идеям преодоления отчуждения и нивелирования последствий "социального дарвинизма". Но это – путь на многие десятилетия.
Давайте посмотрим, как можно решить проблему забюрокрачивания социальной системы.
Разбирая признаки "ур-либерализма" (т.е. основных принципов западного либерализма), я привёл следующий пример того, как можно попытаться совместить необходимость социальных гарантий с уменьшением государственного вмешательства, например, в сфере трудоустройства. Вместо центров трудоустройств (бирж труда) создаётся система частного страхования занятости, схожая с медицинским страхованием. Поскольку такие компании будут весьма заинтересованы в быстрейшем нахождении клиентом новой работы (он снова начинает получать зарплаты и платить с неё взносы, а выплата пособий прекращается), то при работастраховочных фирмах, кроме профессиональных составителей резюме и курсов по обучению поиску работы будут и свои рекрутинговые службы, которые ещё и будут получать малую толику за каждого приведённого ими работника. Кажется, что всё – идеально. Но тут проблема в довольно быстрой сортировке на сильных и уверенных в себе, которым энергичные сотрудники рекрутинга будут помогать с особой охотой (как подобным себе), и на более слабых и растерянных людей, которых они будут стараться как можно раньше спихнуть на госпрограммы помощи неимущим.
Но альтернативой, которые могут предложить и госбюрократии, и частному алчности леворадикалы – это только создание некоего "профсоюза безработных", где помощь в поисках работы и распределение пособий будет в руках "своих". Но такая организация довольно быстро либо политизируется и начнёт раскалывать по идеологическим вопросам, вроде, "Гибралтарнаш", либо мафиизируется. Немедленно выделиться актив, который приберёт всё к своим рукам, в нём начнётся яростная борьба за власть и ресурсы, а каждая фракция начнёт выращивать клиентелу. Попытки же предотвратить коррупцию и фаворитизм породят выращивание многочисленных контролирующих структур. Выход только в существовании небольших групп с ядром из бескорыстных энтузиастов. В различных западных социально-мелодраматических фильмах безработным и мигрантам помогают такие правозащитные кружки... Но в реальности для эффективного трудоустройства нужна некая критическая масса, позволяющая арендовать и оборудовать относительно приличные офисы и помещения для занятий по профподготовке, набрать квалифицированных специалистов, проводить рекламные кампании...
Поэтому когда левые предлагают лечить болезни либерализма на путях общественного активизма, нужно очень хорошо понимать жёсткую зависимость масштаба сообщества от возможности обеспечить в нём прямую демократию и прозрачность.
