Говоря об особенностях российского социума, постоянно всуе поминают Орду и её иго*, т.е. эпоху, завершившуюся полтысячелетия назад (а я в ответ - византийскую деспотическую идеологию).
Раньше чаще вспоминали влияние на отечественную ментальность крепостного права**, которое было отменено 156 лет назад, почти одновременно с американским и бразильским. Но сравните отношение к государству афроамериканцев и афробразильцев с российским отношением!
Я же предлагаю, не ныряя так далеко в историю, обратить внимание на события даже не вековой, но 80-летней давности.
Россия, в принципе, страна крестьянской культуры, ещё 60 лет назад значимо больше половины населения были колхозники-совхозники. Но тут странность - в крестьянских патриархальных культурах очень высок престиж интеллигенции. Это подтвердит любой, посещавшей Кавказ, Центральную Азию, Западную Украину, страны Балтии, Балканы, исламский мир.
В России - всё иначе. Мы обратим внимание на то, что так называемая криминальная субкультура (иначе - "воровская", "арестантский закон"), выполняющая функцию народной и являющейся по сути заповедником социокультурной архаики, построена на презрении к интеллигенции и к достоинству личности. Хотя настоящая архаика как раз базируется на почитании "грамотных" и на выстраивании психологической защиты от подавления человека в отношении с власть имущими.
Разумеется, можно докопаться до ментальности "павлов-власовых" - молодых обитателей фабрично-заводских казарм, ненавидящих из зависти горожан "в шляпах" - инженеров, клерков, словом, немундирное начальство (перед мундирным - трепет). Но это заморочки 120-летней давности: "павлы-власовы" если уцелели, то сделали профессиональную карьеру, а их дети - получили образование.
И тут мы видим, что огромное число молодых выходцев из рабочей среды в 20-е годы были обречены стать хулиганами. Такова цена взрывной урбанизации в сочетании с общим озверением общества недавней гражданской войной.
В результате они были обречены оказаться в огромных лагерях. Там же они встретились с выходцами из деревни, выброшенными коллективизацией. И тут лагерное начальство целенаправленно натравила криминалитет пролетарского происхождения на интеллигенцию ("враги народа", "фашисты").
Одновременно, крестьяне-заключенные ("колхозники") были сделаны "крепостными" "блатного мира".
Теперь рассмотрим, кто это сделал? В нацистских, итальянских или испанских лагерях интеллигенция также была объектом травли. Но ничего подобного российской интеллигентофобии это не породило! (Испанско-анархистская смертельная ненависть к людям "в галстуке" пылала до начала Гражданской войны)
У Михаила Восленского в его знаменитой "Номенклатуре"*** я прочитал мудрую мысль, что тип советского номенклатурного начальника (в т.ч. и спецслужбистов второй-третьей генерации) - это тот типаж, который в нормальной условии стал бы "кулаком" (зажиточным фермером) или купцом, лавочником.
И вот этот "недокупеческо-недофермерский" тип как раз и был полон озлобления против образованных людей, потомственных горожан, интеллигенции. В качестве советского начальника, советского опричника, советского солдафона и советского идеологического шамана он и был генератором радикально антиинтеллигенского и антиперсоналистского настроя.
Похожее было в коммунистических режимах Восточной Азии, но там буддийская и конфуцианская традиция это достаточно скоро переварила.
В Восточной Европе - этого не было ни следа. Единственной попыткой использовать "хунвейбиновщину" было натравливание "пролетарских" дружин на бастующих польских студентов в марте 1968. Но тогдашнему варшавскому коммунистическому "фюрерку" Гомулке, опиравшемуся на "крестьянские" кадры (приведённый к власти волнениями октября 1956, он колхозный строй отменил), это не очень помогло, как и июльская антисемитская вакханалия - уже в декабре 1970 его снесло рабочее восстание в Гданьке и Гдыне.
Поэтому мы получили в качестве "народной" не просто криминальную ("блатную") субкультуру, но субкультуру, пронизанную ненавистью ко всему утончённому, образованному, культурному, но и ненавистью к любому, остаивающему своё достоинство.
Это было уникальное мировое явление - палачи как духовные наставники воров. Цивилизация знает аристократию, владевшую людьми как имуществом, как стадами. Знает торговцев-промышленников, поглощенных деньгами. Но мы получили типаж владеющих людьми как деньгами. Или если угодно, как стройматериалами или запчастями... И рабов, глядящих на себя глазами рабовладельцев...
Но вышло это из гигантских сталинских и хрущевских лагерей (вновь набитых под завязку указами "о борьбе с хулиганством", где отправка "на химию" была тем же Гулагом по своей психологической атмосфере). Орда, екатерининские вельможи и николаевские "мертвые души" здесь совсем не причём.
_____
* Меня всегда поражало, как можно считать воздействие ордынского социума, в основе которого был свободный вооруженный воин-общинник (как в Афинах, Спарте или республиканском Риме), причиной появления на Руси крепостнического строя, уже в Российской империи достигшего уровня настоящего рабовладения.
** Крестьяне, разгромившие в 1905 году деревенский феодализм, в 1917 - свергавшие монархию, в 1921 - прижавшие в стенке большевиков, ещё через полпоколения вдруг вспоминают, что деды были крепостными и превращаются в раболепных совков...
*** Из главы 6. "Класс деклассированных":
Не думайте, читатель, что номенклатурщики — выродки, моральные уроды. Это люди, которым ничто человеческое не чуждо и даже очень не чуждо. На Западе их представляют себе или аскетическими революционерами, или демоническими злодеями, или и тем и другим вместе. А они ни то и ни другое. Они совсем не революционеры и отнюдь не аскеты; за редкими исключениями, сконцентрированными главным образом в КГБ, нет в них ничего демонического. Это деклассированные, которых жажда господства и умение ее удовлетворить объединяют в слой, ставший правящим классом общества. Соответственно и социальная психология номенклатуры не пролетарская, а по преимуществу крестьянско-мещанская, точнее — кулацкая.
Неудивительно: ведь именно тот человеческий тип, который в прежних условиях в русской деревне, охватывавшей тогда 80 % населения страны, выбивался в кулаки и лабазники, выходит сейчас в номенклатуру. Речь идет не об идеализированном типе кулака как спорого на работу крестьянина, а о прижимистом кулаке-мироеде с мертвой хваткой, со стремлением взнуздать батраков и самому любой ценой выбиться в люди. Выбившись же, он не знает удержу..."
! Орфография и стилистика автора сохранены
