Если коротко, мне нравится идея и предложение Никиты Соколова, высказанные им в своем отклике в фейсбуке о моей статье "Достаточно ли ужаса и скорби, или нужно нечто еще?". Соколов считает, что в нашем споре с "Мемориалом" прав "Мемориал" и Ян Рачинский, и как аргумент в защиту правоты Рачинского, что на "Стене памяти" должен быть один общий алфавитный список всех жертв политических репрессий, которые здесь захоронены, говорит, что тогда уже придется и надо представлять на "Стене памяти" и "третий список" — лиц, реально боровшихся с режимом. Мне предложение Соколова о "третьем списке", если его возможно сделать по документам, публикациям того времени, воспоминаниям и т.д., представляется очень интересным и важным, абсолютно уместным и правильным, хотя оно сделано, видимо, в качестве полемического приема "доведения до абсурда" моего предложения о двух списках (к абсурду мое предложение легко свести, предложив не 2-3, а 5-10 списков для "Стены памяти").
Но, знаете, три списка жертв на "Стене памяти", чьи отношения с государством были принципиально разными — первые с режимом боролись, были в политической оппозиции режиму Сталина, вторые просто работали на государство или на себя, не участвуя в осуществлении политических репрессий, а третьи репрессии осуществляли — это ведь гораздо более сильное решение и гораздо более адекватное выражение исторической реальности того времени, чем составление и представление одного общего алфавитного списка жертв. Более примитивное и простое решение с единым алфавитным списком жертв, по-моему, устраивает и нужно администрации президента и РПЦ (см. открытие государственного памятника "Стена скорби" на проспекте Сахарова и его идеологию).
На поводу у политики нивелирования, упрощения и примитивизации общественной и национальной памяти о жертвах политических репрессий на "Коммунарке" — то ли по недомыслию, то ли по своему желанию — пошел, к сожалению, "Мемориал". Единственный алфавитный список всех жертв будет вызывать у посетителей "Коммунарки" скорбь и жалость ко всем жертвам одинаково и неприятие террора. И, как говорится, этим его роль исчерпывается.
Несколько списков будут вызывать более сложную и более адекватную общественную реакцию. Если на "Стене" будет, как предложил Никита Соколов, список "героев сопротивления режиму" — их имена вызовут и гордость и скорбь. Если будет список "людей, не причастных к репрессиям, а просто работавших на себя и государство", их перечень вызовет и скорбь и ужас перед поглотившим всё и всех террором. Если будет список "людей, самих проводивших репрессии" их имена вызовут и неприятие, и понимание, что государство не щадило даже своих самых верных слуг.
